Собственноручное письмо Бориса Пастернака секретарю В.Я. Станицына. [Б.м.], дат. 2 февраля 1957. 1 с. 29,5×21 см. Бумага, чернила. В хорошем состоянии, легкие следы сгиба. «Дорогая Галина Павловна! Я только что говорил с Вами из Переделкино. Письма я еще не получил, и не хочу затруднять Виктора Яковлевича рассуждениями о новой правке. Извините, что взваливаю разбор изменений текста на Вас, но Вы сами увидите, чем еще может воспользоваться театр, а чем уже поздно, и как это сделать, и как изобразить технически. Расскажите, пожалуйста, Виктору Яковлевичу о нашем разговоре, но, кроме того, я ему, конечно, позвоню по телефону на той неделе. Сердечный привет. Ваш Б. Пастернак». Адресат письма — Галина Павловна Миронова, секретарь Виктора Яковлевича Станицына (1897-1976), советского актера театра и кино, режиссера постановки пьесы «Мария Стюарт» Ф. Шиллера в переводе Б. Пастернака в 1957 году.

Книга Николаса Старгардта, оксфордского профессора, одного из самых авторитетных историков нацизма, является уникальным исследованием, где впервые представлена социальная история нацистской Германии глазами детей. Серьезный исторический труд основан на оригинальных документах – дневниках

Письмо И.Е. Репина к Н.Н. Апостолову в Москву. Куоккала, 29.3.1927. Бумага «в линеечку», черные чернила. 1 л. 24,7×19,6 см. Рукописный текст с двух сторон листа. В конверте, прошедшем почту. Конверт разорван на сгибах. Дата письма определена по штемпелю почтового отделения Куоккалы на конверте. «Милостивый Государь, глубокоуважаемый Николай Николаевич. Благодарю Вас за Вашу интересную книгу — „Живой Толстой“, но я так запоздал своим ответом, что не смею просить о прощении. Я на 83-м году так инвалиден, что решительно не в состоянии что-нибудь написать о великом писателе. Конечно, книга Ваша так [нрзб.] интересна и полна, что не нуждается в каких бы то ни было пополнениях — от нее не оторваться. Одно только: ея новая орфография — проклятая безграмотность меня огорчает до слез, и к ней, как ко всякой гадости, уже [нрзб.]. В Вашей книге — Живой Толстой, так много живого о Толстых, что кажется мне, будто я сам побывал в Ясной Поляне, видел всех, и [нрзб.] Да, у Вас чудесный материал и все его сподвижники — и Бирюков, и Чертков так много придают... Одно только удручает, эта т.н. новая орфография... О, дорого бы я заплатил, чтобы выбросить это холопское, крепостное новшество!.. И какое это досадное неудобство: и все и всё!? неродное? Ведь надо ворочаться и перечитывать...? Этот позор безграмотности, по приказу невежественной черни (пролетариата) останется навсегда памятником духовного рабства, даже лучших, даже благороднейших душ... А главное: читать эту мерзкую безграмотность невыносимо трудно... И подумаешь, такой талантливый человек как Горький участвовал в издании [нрзб.] наших классиков — в бесчисленном издании... по русски. О! Позор!... Без буквы ять и еръ корректоры — старались угодить безграмотным невеждам!!! И — увы — к этой мерзости привыкают... О! Как могущественно холопство! Илья Репин. Кому грамотные мешалися, т.к. оплачивали своих учащихся детей — „переутомление, переутомление“. Это гнусное и без толка... Ведь этого читать невозможно! Как уже невежественность затрудняет [нрзб.] и до безобразия позорит печать!!». Выдающийся русский живописец Илья Ефимович Репин (1844-1930) с 1900 года жил в имении Пенаты, расположенном в финском местечке Куоккала недалеко от Петербурга. После 1918 года, когда Куоккала стала финской территорией, Репин оказался отрезанным от России. Общение с прежними друзьями, как оставшимися в России, так и уехавшими в эмиграцию, — было, по большей части, только заочным. Художник в Россию больше не вернулся; он скончался 29 сентября 1930 года и был похоронен в парке усадьбы Пенаты. Адресат автографа — Николай Николаевич Апостолов (с 1934 — Арденс; 1890-1974), русский и советский литературовед и филолог, биограф Л.Н. Толстого. С 1909 г. он посещал Ясную Поляну, вел переписку с С.А. Толстой и ее сестрой Т.А. Кузминской; полученные сведения использовал в своих трудах о Льве Толстом. Его книга «Живой Толстой» вышла из печати в 1928 году. По всей видимости, автор прислал Илье Ефимовичу машинопись книги, или ее гранки, и желал (как видно из начала письма), чтобы художник также добавил в нее и свои воспоминания о Толстом.

Автограф Игоря Северянина: рукопись стихотворения «Стихи о реках». Дат. Усть-Нарва, 8 сент. 1940. 1 л. рукопись + 1 л. машинопись. Рукописный лист в хорошей сохранности, машинописный лист — ветхий, с надрывами. Из книги В. Бондаренко «Северянин: «ваш нежный, ваш единственный...» (М., 2018): Я подолгу засиживался в тойласком домике Северянина, обходил пешком все окрестности Тойла, хотел понять, чем жил поэт. С тех пор и в Тойла, и в Усть-Нарве не так уж многое изменилось. Северная эстонская глушь. На реке Россонь так же ловят рыбу. Прожить здесь более двадцати лет мог только поэт, и впрямь отчужденный от шумной жизни. Весь мыслями в России. (...) Эстонская глушь была близка ему и северным духом, и водой, морем. Он с детства помнил рассказы близких о дальних морях. Рекам, озерам, морям посвящены десятки его стихотворений. Так, он связывал эстонскую Россонь с череповецкой Судой: «Россонь — река совсем особая, Чудотворящая река: Лишь воду я ее испробую, Любая даль не далека...». Рукопись обладает коллекционной ценностью музейного уровня.